Пора, пора наконец поведать миру о невероятной судьбе (тут вспомнились слова из страшно популярного когда-то ленкомовского мюзикла: “…о любви, о ненависти, о Хоакине Мурьете!») богомола Жорика. Началась история в далеком, теплом Крыму, в окресностях биологической станции, где никому тогда неизвестный и безымянный богомол (а может богомолиха, хрен их разберет!) проводил безмятежно свои дни, пока его не изловили Злые Дети и не приговорили к сожжению, за явные признаки неземного происхождения (посмотрите на этот разрез глаз!). В последнюю секунду, буквально уже из костра – насекомое было спасено добрым Биологом и передано в добрые руки детей моей подруги Тани Фленовой. Потом была незабываемая поездка в банке в Москву и довольно тощее столичное житье-бытье со скудным мушиным рационом. Когда похолодало, и мух почти не стало, а дети потеряли всякий интерес к юннатской деятельности – Татьяна привезла животное к нам в студию. Ушла, еле сдерживая слезы, а маленький зелененький богомол печально смотрел ей вслед. И тут я совершил роковую ошибку – дал ему имя. ЖОРА. Жорик, то есть. Не от имени Георгий, а от слова «жрать». Тварь с именем – на улицу ведь не выкинешь?! А кормить-то чем домашнего любимца?! Мы ходили всем коллективом в парк – разрывали гектары дерна в поисках букашек, но увы – находили только слизней, по которым Жорик только судорожно скользил, безуспешно пытаясь откусить кусочек. В общем, по словам Сони Чирты – он отработал карму по полной. Исхудал, стал какой-то прозрачный и раздражительный. И наконец–то нам подсказали, что в Меге, в магазине «38 попугаев» продаются вкуснейшие живые сверчки. Теперь я кормлю сверчков утром яблоком, Жорику скармливаю сверчка (плакаю), а сам ем спинку форели, которая, думаю с удовольствием схомячила бы богомола. Такая вот пищевая цепочка…
|
